Старый текст

[diseann]

Текст действительно старый
Мир, в котором происходит действие, родился на основе цикла Тэнит Ли "Плоский мир". В процессе года игр он был сильно перепилен, но имя Азрарна принадлежит ей

Ар-Раваль.

Меж беленых домов и высоких заборов, из-за которых временами выглядывали ветви вишневых и абрикосовых деревьев, он шел по розовато-лиловому, колышущемуся от полуденного жара городу вниз, к морю, которое дремало под ласками ветра и солнца. Короткие фиолетовые тени притаились в самых недоступных углах, и красный глаз солнца разливал по индиговому небу свое раскаленное сияние.
Он любил этот город - жаркий ветер, несущий аромат готовящейся пищи, фруктов и пряностей, пыли и пота, мраморные фонтаны, почти на каждом углу сочащие прозрачные капли по резным строкам древних поэтов, полуденный сон, казалось, сковывавший все живое в часы зноя. И море - небрежно брошенный к подножию желтых гор сверток сияющего шазарского сине-зеленого шелка, игривого синего тигренка, нежно качающего, и тут же рвущего в клочья тонкие щепки кораблей.
Здесь, в городе его любви, были самые сладкие персики и абрикосы, хранящие прохладный сок под мохнатой кожурой, самая свежая вода, поющая самые древние сказания, самые внимательные слушатели в городских тавернах и маленьких двориках перед храмами.
На самом богатом базаре восточного угла земли самые прекрасные девушки - златокожие, гибкие как виноградные лозы, с длинными темными глазами в обрамлении густых ресниц - выбирали ткани и украшения, и самые томные юноши небрежно пробегали глазами по листам с посвященными им стихами.
Это был город, где любовь незримо жила в каждой капле воды или вина, и каждый плод граната был прекрасен и запретен. Каждой ночью не смолкали соловьи, прославляющие любовь и смерть, каждой ночью в черных почти садах звучали сладкие вздохи и обещания вечности, которым суждено растаять в наступающей рассветной дымке.
В глубине древних храмов дремотные лики светлых и темных богов рассеянно следили за людской жизнью, в то время как усердные жрецы возносили славословия и молитвы, призывая одних придти, а других просто не вмешиваться. И снова танцевала вода, на этот раз в городских каналах, закованных в ажурные оковы мостов, и ленивые рыбы медленно скользили под зеркальной гладью, а над всем городом вознесся шпиль, опираясь на который бронзовый Рафаэль, Владыка ветра, незаметно улыбаясь следил за уходящими вдаль караванами и кораблями.
Рёс возвращался в этот город раз за разом, как в давно забытый дом, хотя никто не ожидал его прихода. Каждый раз пряный ветер поздней весны приносил на своих крыльях огневолосого бродягу, и тот пережидал жаркое лето, шатаясь по городу или рассказывая истории и читая свои стихи под рассеянный аккомпанемент шестиструнной тары. Стихи, впрочем были хороши, и бродячему сказителю неплохо платили. Поговаривали даже, что ему дарит благосклонность некто из потаенных Владык, и стихи бродяги частенько звучат в роскошных залах нижнего мира, распеваемые нечеловечески прекрасными голосами.
Сам поэт эти слухи не подтверждал, но и не отвергал, предпочитая улыбаться и начинать новую легенду. А знал он их множество. И частенько ночевал он не на плоской крыше кабака, завернувшись в драный плащ, а в изящных покоях на мягкой постели, обнимая прижавшееся к нему юное тело. Но ни одна красавица, ни один прелестник - никто не мог сказать, что привязал к себе переменчивое сердце бродяги, потому, что каждый раз, когда влажные западные ветры принимались надувать нетерпеливые паруса, он уходил - на запад ли, на восток ли - кто знает? Только следующий май приводил его обратно на пыльные улицы Ар-Раваля, города Ветра.
Перед храмом Потаенных, тех, в любовном соитии которых родился ангел, который принесет гибель миру, на белой площади в тени акаций танцевал мальчик. Танец его был настолько прекрасен, что сердце смотрящего замирало, а душа рождала неслышную музыку. Под мерный шепот барабана в руках нестарого еще мужчины плавно двигался ребенок с отрешенным лицом.
Когда танец кончился, мальчик свернулся у ног музыканта, сразу став похож на марионетку с обрезанными нитями. Восхищенные зрители бросали ему золотые и серебряные монеты, на белый камень упало даже несколько жемчужин, но мальчик не шелохнулся. Собрав плату, мужчина подхватил ребенка под руку и поспешно ушел.
Надо сказать, что увиденное странно и неприятно поразило Рёса, поэта с глазами леопарда. Многое увидев в своей жизни, он научился ощущать колдовство всей кожей, как люди чувствуют порыв холодного ветра, и сейчас с трудом сдерживал дрожь. Перед ним было чудо красоты, но красоты демонической.
В следующий раз он нашел мужчину на площади недалеко от рынка. Снова тот играл на шепчущем барабане, а мальчик танцевал. И опять растроганные люди бросали плату, и опять ребенок, как только кончилась музыка, упал недвижим.
Много раз за тот день наблюдал поэт эту картину. Вечером же ему удалось найти мужчину в дешевой таверне. Ничтоже сумняшеся, он напоил его огненным вином нижнего мира, от которого развязывается язык и полностью проявляется внутренняя сущность человека.
Говоря по чести, Рёсу было бы приятнее общаться с жабой, нежели с этим существом. Из пьяной похвальбы и болтовни он узнал, что великий волшебник, живущий в этом городе подарил жене правителя чудесный дар - ожерелье с камнями невиданной красоты, созданными из душа ребенка. А самого его маг отдал самому верному своему рабу в награду за службу, так как мальчик стал самым совершенным танцором на земле - ничто не мешало ему слышать музыку. К тому же, как с гордостью сообщил мужчина, если мальчика избить перед представлением, его танец больше нравится зрителям.
В ту ночь поэт был не в состоянии спать. По пустынным улицам он незаметно прокрался в храм Потаенных, где на алтаре черного мрамора дремал обнаженный черноволосый юноша-провидец, чье сознание могло проникать в бездны подземного мира и общаться со своими грозными патронами.
Рёс бесшумно ступил под своды храма, и миновав дремавшего на алтаре, прокрался в святилище, где под темными сводами никогда не зажигалось огня. Там, в глубине, хранился предмет, связанный с Владыкой ночи и страсти, Азрарном Прекрасным - свисток в форме головы змеи. Бесшумно подув в него, поэт приготовился ждать.
Невозможно сказать, сколько прошло времени, когда золотистый свет заклубился в потаенной комнате храма, и из него возник Князь Демонов. Увидев поэта, он улыбнулся и прикоснулся к лицу юноши точеными бледными пальцами, пахнущими медом. И под этим прикосновением поэт рассказал все, что он увидел, что так задело его сердце, и Владыка нежно укачивал его голову в полах черного шелкового плаща. А потом демон исчез.
Говорят, королева проснулась ночью и увидела, как огромный черный кот скользнул в темноте к шкатулке с драгоценностями, стоящей в спальне. Она силилась закричать, но голос покинул ее, а глаза животного смеялись бессердечно и нежно, наблюдая испуг женщины.
Хозяин же танцора пробудился ближе к утру с тяжелой головой и ощущением, что он слишком много выболтал огневолосому юноше с глазами леопарда, и придется сообщить хозяину, чтобы через несколько недель тело пытливого поэта всплыло в каком-нибудь канале. С этими мыслями он потащился на задний двор трактира, где и обнаружил собутыльника в компании с каким-то знатным господином. Тот предложил продать танцора за три верных предсказанья и серебряную змею из тех, что живут в волосах сонных демонов эшва.
Наверное, именно упоминание о демонах внушило мужчине осторожность, и он согласился на сделку, вытребовав, правда, чтобы одно из предсказаний касалось его хозяина, чтобы было чем задобрить мага. Черноволосый господин со смехом согласился.
“Слушай же, - сказал он. - Вот первое - если твой хозяин будет продолжать выделывать подобные фокусы, он обязательно столкнется с кем-нибудь из Потаенных Владык, и тогда ему несдобровать. Второе - если ты купишь осла, не будешь его бить, а накормишь и отпустишь в пустыню, в тех руинах, где он остановится, ты найдешь столько золота, что тебе хватит на то, чтобы выкупить себя из рабства и основать хозяйство. Но лучше тебе быть более милосердным - жестокость до добра не доводит. И третье - разозлив серебряную змею, ты погибнешь.”
После этих слов господин исчез, также пропали поэт и мальчик, а в пыли заднего двора трактира извивалась серебряная змейка с рубиновыми глазами. Увидев мужчину, она заползла в его волосы и уснула.
Маленький танцор недвижно сидел на руках Владыки и умиротворенно улыбался. Рёс последний раз скользнул под нежные пальцы и спросил: “Прекраснейший, почему ты не наказал того человека? Он очень жесток.” “Ты считаешь, что я его не наказал? - демон усмехнулся. - О, его кара ужасна - он погубит сам себя своей жестокостью. С другой стороны, если он исправится - за что его карать?” С этими словами он исчез, унося на руках мальчика с изувеченной душой.
А на следующий день подули первые западные ветры, и небо набухло тяжелыми осенними тучами - самый раз отправляться в путь через пустыню - и поэт ушел, подгоняемый ветром и добрым взглядом Владыки Рафаэля. А вслед ему смотрели не одни тоскующие глаза.